Товарищ москаль, на Украину шуток не скаль!

 

Автор: Олег Шама

7 февраля 2016

 

В Союзе пассажиров предложили переименовать Киевское направление МЖД в Брянское

03/28/23

5 февраля 1929-го в Москву прибыл поезд с украинскими писателями. Это был единственный в истории СССР случай, когда вопрос украинского языка положительно обсуждался на самом высоком советском уровне 

31 октября 1926 года всероссийская газета Известия опубликовала стихотворение Владимира Маяковского, пролетарского поэта № 1, — Долг Украине. В нем автор сетовал, что русские плохо понимают “братский народ”: “Знают вот украинский борщ, знают вот украинское сало”. Привычно чеканя слог, Маяковский писал: “Говорю себе: товарищ москаль, на Украину шуток не скаль. Разучите эту мову на знаменах — лексиконах алых, эта мова величава и проста”. В стихотворении он цитирует Интернационал — песню французских коммунаров, которая в то время была официальным гимном Российской Федерации,— в переводе Николая Вороного: “Чуєш, сурми заграли, час розплати настав”. И дальше поэт умилялся: “Я немало слов придумал вам, взвешивая их, одно хочу лишь,— чтобы стали всех моих стихов слова полновесными, как слово чуешь”.

 

Долг Украине

В. Маяковский

Знаете ли вы
украинскую ночь?
Нет,
вы не знаете украинской ночи!
Здесь
небо
от дыма
становится черно́,
и герб
звездой пятиконечной вточен.
Где горилкой,
удалью
и кровью
Запорожская
бурлила Сечь,
проводов уздой
смирив Днепровье,
Днепр
заставят
на турбины течь.
И Днипро́
по проволокам-усам
электричеством
течёт по корпусам.
Небось, рафинада
и Гоголю надо!

Мы знаем,
курит ли,
пьёт ли Чаплин;
мы знаем
Италии безрукие руины;
мы знаем,
как Ду́гласа
галстух краплен…
А что мы знаем
о лице Украины?
Знаний груз
у русского
тощ —
тем, кто рядом,
почёта мало.
Знают вот
украинский борщ,
Знают вот
украинское сало.
И с культуры
поснимали пенку:
кроме
двух
прославленных Тарасов —
Бульбы
и известного Шевченка, —
ничего не выжмешь,
сколько ни старайся.
А если прижмут —
зардеется розой
и выдвинет
аргумент новый:
возьмёт и расскажет
пару курьёзов —
анекдотов
украинской мовы.
Говорю себе:
товарищ москаль,
в Украину
шуток не скаль.
Разучите
эту мову
на знамёнах —
лексиконах алых, —
эта мова
величава и проста:
«Чуешь, сурмы заграли,
час расплаты настав…»
Разве может быть
затрёпанней
да тише
слова
поистасканного
«Слышишь»?!
Я
немало слов придумал вам,
взвешивая их,
одно хочу лишь, —
чтобы стали
всех
моих
стихов слова
полновесными,
как слово «чуешь».

Трудно
людей
в одно истолочь,
собой
кичись не очень.
Знаем ли мы украинскую ночь?
Нет,
мы не знаем украинской ночи.

1926

 

На следующий день после выхода Известий со стихотворением Маяковского в Киеве прошел творческий вечер поэта. В то время его популярность была сродни славе современной поп-звезды. “Возле Дома коммунистического просвещения (нынешняя филармония) — громаднейшая толпа. Пролезть к дверям невозможно. Коридоры, фойе, лестницы — все забито билетным и безбилетным народом”,— вспоминала одна из присутствовавших на вечере. Стихотворение Долг Украине тогда звучало не просто укоризной русским, а прямым руководством к действию.

Три года спустя высшее партийное руководство в Москве решило поближе познакомиться с украинской культурой. С этой целью в столицу СССР пригласили 50 литераторов и 12 деятелей искусства. С ними встретилась вся верхушка, включая советского лидера Иосифа Сталина.

Неизвестный брат

На тот момент в России об украинской литературе знали мало. Известен был разве что Тарас Шевченко, да и то по его русскоязычным произведениям, о которых Корней Чуковский как‑то сказал, что звучат они, как плохой перевод с украинского. Российские искусствоведы ценили Кобзаря как художника, в первую очередь как мастера офорта.

Пытливые российские читатели знали еще такого автора, как Марко Вовчок, но не по ее оригинальным произведениям, а по переводам приключенческих романов Жюля Верна на русский язык. Да еще как‑то Максиму Горькому попались в руки рассказы Михаила Коцюбинского, и он высоко о них отозвался, прорекламировав украинского писателя еще до создания СССР.

В 1918 году глава украинского государства гетман Павел Скоропадский тонко подметил отношение русских ко всему украинскому: “Приезжает измученный человек из коммунистического рая на Украину… Хвалит, находит, что Украина прелесть, и язык такой благозвучный, и климат хорош, и Киев красив, и правительство хорошее, все разумно… Недели через две… еще весел и любезен, но вот он ездил на извозчиках, они уж очень плохи, и мостовая местами неважна”. А через некоторое время от таких же людей Скоропадскому приходилось слышать: “Знаете, что я вам скажу, ваша Украина — вздор, не имеет никаких данных для существования. Нужно творить единую неразделимую Россию. Да и украинцев никаких нет, это все выдумка немцев”.

Подобное отношение к “малороссам” сохранилось в России и после создания Советского Союза. Лишь единицы отдавали должное украинцам. Так, например, известный оперный тенор Леонид Собинов. Отправляясь на гастроли в Харьков в 1927 году, он разучивал либретто опер европейских композиторов на украинском языке. Певец тогда записал в дневнике: “Когда я получил перевод Лоэнгрина (опера Рихарда Вагнера) на украинском языке, сев за рояль, спел и невольно закричал: да это же звучит совсем по‑итальянски!”

В то время как Собинов гастролировал в Харькове, в начале 1928 года в Париже состоялся лингвистический конгресс. На нем ученые обсуждали эвфоническую систему — мелодичность — языка. Провели своеобразный конкурс, во время которого зачитывались оригиналы поэтических произведений. Участники конгресса тогда определили, что самые мелодичные языки, которые включают минимум трудно выговариваемых звуковых нагромождений, — это французский, итальянский, украинский и фарси (персидский). Позже эта тема стала модной для европейских филологов и несколько лет подряд обсуждалась на подобных конгрессах.

Кому это нужно?

В начале 1920‑х большевики бросили клич о необходимости коренизации своей партии. Они хотели привлечь местное население в государственные органы советских республик с тем, чтобы коммунистическая идеология укрепилась на национальном уровне. Наиболее активно этот процесс проходил в Украине и Белоруссии.

В июле 1923 года украинское правительство издало декрет, в соответствии с которым украинский язык провозглашался обязательным для изучения во всех учебных заведениях. Тогда же власть от всех чиновников потребовала овладеть “мовой”. В госучреждениях и на предприятиях даже проводились экзамены на знание языка.

Параллельно шел процесс вытеснения из высшего руководства республики людей неукраинского происхождения. Самых активных оппонентов этой политики — Эммануила Квиринга, первого секретаря Центрального комитета (ЦК) украинской компартии, этнического немца, а также Дмитрия Лебедя, второго секретаря ЦК, — перевели на партийную работу в Москву. Из Харькова, на тот момент главного города УССР, Сталину то и дело летели письма с просьбой снять с поста генсека компартии Украины Лазаря Кагановича, преемника Квиринга. Каганович всячески пытался тормозить украинизацию.

К концу 1920‑х в Украине 85 % прессы издавалось на титульном языке. Русский театр на время прекратил существование. Даже Евгения Онегина в опере пели на украинском.

В Кремле поначалу смотрели на украинизацию сквозь пальцы. А Сталин даже подбадривал ее активистов.

В 1926 году в литературных кругах разгорелся громкий скандал. Алексей Варавва перевел на украинский язык повесть Максима Горького Мать. Опубликовать произведение в несколько сокращенном виде взялось издательство Книгоспілка. Его директор Олекса Слисаренко послал перевод Горькому в Италию, где тот уже несколько лет жил в эмиграции. Писатель возмущенно отказал украинцам: “Я категорически против сокращения повести Мать, мне кажется, что и перевод этой повести на украинское наречие тоже не нужен. Меня очень удивляет тот факт, что люди, ставя перед собой одну и ту же цель, не только утверждают различие наречий — стремятся сделать наречие “языком” — но еще и угнетают тех великороссов, которые очутились меньшинством в области данного наречия”. Заканчивалось письмо недвусмысленным вопросом: “Кому это нужно?”

Письмо Горького к Слисаренко сразу стало известно в украинских литературных кругах. Полемизируя с писателем, его коллега по цеху Мыкола Хвылевой написал статью Украина или Малороссия, в которой назвал Горького русским шовинистом. А брошенный в этом памфлете призыв “Прочь от Москвы” стал лозунгом для многих патриотов Украины.

Скандал вышел на международный уровень, когда в Париже Владимир Винниченко, один из руководителей УНР, в эмигрантской газете Українські вісті опубликовал письмо Горького и остро его прокомментировал, критикуя автора.

В полемике некоторым образом поучаствовал даже Сталин. Когда в 1932-м после многократных уговоров Кремля Горький вернулся на родину, советский вождь попросил замять историю с украинскими писателями. Еще через два года прозаик посетил Харьков и извинился за необдуманные высказывания в адрес языка братского народа. “Я сделал оплошность, а Слисаренко меня маленько проучил”,— сказал Горький.

В объятиях Кремля

Пик кремлевской любви к Украине пришелся на начало 1929‑го. 5 февраля в Москву прибыл поезд с украинскими писателями. Центральная пресса широко освещала это событие.

Анатолий Луначарский, народный комиссар просвещения, встречая гостей, даже заявил: “Смешно подумать! Нам сейчас много легче познакомиться с английской литературой, нежели с такой близкой украинской”. И это притом, что еще двумя годами ранее он публично говорил: “Украинский язык не приспособлен к требованиям культуры”.

Кульминацией московского гостеприимства стала встреча писателей со Сталиным, состоявшаяся 12 февраля. Она была беспрецедентной, так как проходила в форме дружеского диалога. Гости позволяли себе спорить с вождем и выкрикивать с места комментарии к его высказываниям.

Пройдет еще пару лет, и о подобном общении со Сталиным даже его окружению будет страшно подумать. Протокол той встречи на долгие годы лег в спецхран под грифом "секретно".

А тогда вождь даже пожурил гостей. Он рассказал, как полгода тому назад в Большом театре выступали бандуристы. Голос из зала прервал вождя: “Артистов из пивных набрали?” Раздался общий смех. “Но вот произошел такой инцидент, — продолжал Сталин. — Дирижер стоит в большом смущении — на каком ему языке говорить? На французском он может свободно говорить, на немецком тоже, а вот на украинском стесняется”.

Больше всего украинских гостей возмущало, что некоторые русские писатели негативно изображают украинцев. Судя по протокольным записям, некто, не представляясь, выкрикнул: “Стало почти традицией в русском театре выводить украинцев какими‑то дураками или бандитами. В Шторме (пьеса Владимира Билль-Белоцерковского), например, украинец выведен настоящим бандитом”. И Сталин доброжелательно на это ответил: “Возможно”.

Но больше всего досталось Михаилу Булгакову за его пьесу Дни Турбиных. Ее герои очень саркастично высказываются об украинцах. “Насчет Дней Турбиных, — поддерживал гостей советский диктатор. — Я ведь сказал, что это антисоветская штука, и Булгаков не наш”.

Алексей Петренко-Левченко, начальник главного управления искусства УССР, поставил вопрос ребром: “Мы хотим, чтобы наше проникновение в Москву имело бы своим результатом снятие этой пьесы”. Вскоре после этой встречи в СССР на долгие годы запретили печатать и ставить Дни Турбиных.

Обсуждали у Сталина и вопрос тематики современной литературы. Хозяин Кремля заявил: “Если вы будете писать только о коммунистах, это не выйдет. У нас 140‑миллионное население, а коммунистов только 1,5 млн. Не для одних же коммунистов эти пьесы ставятся. Такие требования предъявлять при недостатке хороших пьес — значит, отвлекаться от действительности”.

Окрыленными украинские писатели вернулись из Москвы.

Пройдет всего четыре года, и все участники недели украинской культуры в Москве окажутся в рядах врагов народа. Шовинизм, уклонизм, национал-буржуализм, шпионаж — неполный список грехов, в которых спецслужбы обвинят деятелей украинской культуры.

Под репрессии 1930‑х годов попали больше тысячи украинских писателей, художников, ученых. Лишь немногим удалось избежать расстрела или лагерей.

 

 

Источники и Дополнительная Информация:

https://nv.ua/publications/v-1929-godu-v-moskve-proshla-nedelja-ukrainskoj-kultury-95725.html

https://ukraine.segodnya.ua/ukraine/vladimir-mayakovskiy-ob-ukraine-tovarishch-moskal-na-ukrainu-shutok-ne-skal-503782.html

 

«Памятник» Пушкина в переводе на Украинский Язык

 

«Поэтический перевод должен звучать не как перевод,

а как самостоятельное произведение»

Максим Рыльский, 1943

 

А. С. Пушкин. "ПАМЯТНИК"
(перевод на украинский язык М. Рыльского)

Я пам'ятник собі воздвиг нерукотворний,
Тропа народна там навіки пролягла,
Олександрійський стовп, в гордливості незборний,
       Йому не досягне чола.

 

Ні, весь я не умру, я в лірі жити буду,
Від праху утече нетлінний заповіт,—
І славу матиму, допоки серед люду
       Лишиться хоч один піїт.

 

Про мене відголос пройде в Русі великій,
І нарече мене всяк сущий в ній язик,
І гордий внук слов'ян, і фінн, і нині дикий
       Тунгус, і друг степів калмик.

 

І довго буду тим я дорогий народу,
Що добрість у серцях піснями викликав,
Що в мій жорстокий вік прославив я Свободу
       І за упалих обставав.

 

Виконуй божеське, о музо, повеління,
Огуди не страшись, вінця не вимагай,
Спокійна завжди будь на кривди й на хваління
       І в спір із дурнем не вступай.

 

Оригинал - Александр Пушкин

 

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.

 

Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.

 

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.

 

И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.

 

Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.

 

А.С.Пушкин и Св. Филарет . Миниатюра. Псков, 1990 годы.

Архимандрит Зинон

Был ли Пушкин евреем?

 

Иван Толстой, редактор и ведущий программ «Радио Свобода», проводит журналистское расследование по теме. Публикую его статью 2009 года.

 

О том, что Пушкин – еврей, известно было уже давно. Хороший человек с такими кудрями не бывает. Да еще и масон. И это не только подсказка чистого русского сердца. Есть и специальные изыскания на эту тему.

В 1935 году поэт и критик Владислав Ходасевич поссорился с Пушкинским комитетом, созданным в Париже для празднования столетия со дня гибели Пушкина. Для эмиграции пушкинское имя было символом русской культуры и национального величия. Не случайно День русской культуры в изгнании был приурочен к пушкинскому дню рождения. Его именем освящалось всё, он был универсальной отмычкой для любого общественного мероприятия, для школьного обучения, полновесная замена Христу. Да и заучивался легче Нагорной проповеди.

Эта мнимая общедоступность поэта привлекала (и привлекает) к нему всех без разбора. Что всегда раздражало людей с хорошим вкусом. Георгий Адамович желчно говорил про кого-то: "Умный человек, хоть и поклонник Пушкина".

О Владиславе Ходасевиче это можно было сказать всерьез. Умный человек был величайшим пушкинским знатоком. И беда русской культуры в том, что обстоятельства и атмосфера не дали ему закончить биографию поэта. А вокруг и стар и млад без зазрения совести печатались, неся на публику свой жалкий пушкинолюбивый лепет.

К 1937 году в Париже задумали возвести памятник Пушкину. Начали сбор средств. В результате из этой затеи ничего не вышло, но разговоров и обвинений было предостаточно. Наиболее характерным обвинением в устах "истинно русских людей" было то, что все околопушкинские хлопоты "несомненно куплены жидами".

И Марк Алданов, и Дон Аминадо, и Кулишер, и Тыркова-Вильямс, и Модест Гофман, и, в первую очередь, сам Павел Милюков – всё это были деятели из "проеврейской" и втайне "просоветской" газеты "Последние новости", с которыми националистическое и монархическое крыло эмиграции не желало иметь никакого дела.

Эти-то две стороны – дилетантизм и "еврейство" - и высмеивает Ходасевич в одном из своих сатирических писем. Стилизованное под XVIII век письмо адресовано филологу и переводчику Григорию Лозинскому.

"Милостивый Государь Григорий Леонидович!
(…) Покойный генерал-аншеф Абрам Петрович Ганнибал родом был из той части Абиссинии, где ефиопы в глубокой древности смешались с иудеями. Многие родичи славного сего места и по сей день исповедают веру иудейскую. Наивозможнейшим почитаю, что и сам генерал-аншеф оную исповедовал прежде крещения своего (…). Опять же, нынешнее государство Абиссинское официально исповедает веру христианскую, близкую обрядами к православию. Следственно, Милостивый Государь! редакция почтенных "Последних Новостей" ничто другое собой не являет, как сию Абиссинию в приятном миниатюре. Сие-то нас и обязывает прямо взять позицию ефиополюбивую! Ради снабжения сих храбрых воинов всем потребным для ведения войны оружием полагаю желательным устроить и вторый концерт, с участием славной чернокожей курвы Жозефины Беккер и какого либо из доблестных наших хоров балалаечных. Признаюсь, для сего концерта я и сам разбудил дремлющую свою Музу и заказал ей Оду, коей первые стихи уже и готовы:

О чем шумите вы фашисты по Европам?
Зачем анафемой грозите ефиопам?

За оду сию уповаю не без ордена царя Соломона остаться (...)"

 

Ну да, ну да, скажете вы. Ходасевич был известным приколистом. Стоит ли принимать все это всерьез? Должен признаться, что некоторые люди принимают это очень серьезно.

 

Вот что пишет об этом вопросе историк Андрей Зелев: «Настоящим именем этого Ганнибала было Ибрагим. Ибрагим — имя, указывающее на авраамистическую религию. То есть, предок Пушкина — явно не язычник. Ибрагим — имя, которое есть только у евреев (иудеев), христиан и мусульман. Здесь все логично. Но при этом, как видим, ничего не мешало Ибрагиму исповедовать ислам или христианство. Версию о том, что предок поэта был христианином можно сразу же отвергнуть. Хорошо известно, что Ганнибала крестили в 1707 году в Вильно (Вильнюсе).

 

То, что абиссинский князь Ибрагим был мусульманином также очень спорно. Дело в том, что ислам запрещает порабощать единоверцев и тем более продавать их в рабство людям, исповедующим другие религии — это большой грех. При этом история сохранила сведения о том, что предок Пушкина был куплен у мусульман на невольничьем рынке в Стамбуле. Из всего этого следует, что Ибрагим, которого также называли Абрам, был представителем третьей распространенной в Абиссинии религии — иудаизма. Исповедовали эту веру только фалаши, которые постоянно враждовали и с мусульманами, и с христианами. Появление в России Ибрагима совпадает по датам с одной из кровопролитных войн, в которой фалаши потерпели сокрушительное поражение от христиан. Велика вероятность того, что победители продали плененного князя-иудея мусульманским работорговцам, которые отправили его на рынок невольников в Блистательную Порту.

 

Абрам Петрович Ганнибал родился в 1697 году в эфиопском городе Лагон. Он был младшим сыном князя, владения которого находились на севере Абиссинии. В ходе войны мальчик был пленен и оказался в Константинополе. Там его купили в качестве подарка русскому царю Петру I и привезли в Москву. Смышленый ребенок с экзотической внешностью сразу полюбился Петру Алексеевичу. Царю очень импонировала тяга мальчика к знаниям и он лично занимался его начальным образованием. Когда Абрам подрос, государь приставил к нему лучших учителей, которых только смог найти в двух столицах. Царь сам крестил любимца в Вильно, в церкви Параскевы Пятницы, где тот и превратился из Ибрагима в Абрама Петровича. Мальчик получил свое прозвище Ганнибал в честь великого античного полководца из Карфагена, которого особенно ценил Петр.

 

Есть ли еще какие-то доказательства иудейского происхождения А. С. Пушкина? Оказывается, их достаточно. Начнем с того, что Петр Алексеевич называл своего арапа Абрам. Достаточно редкое имя для христианина или мусульманина, не так ли? При этом хорошо известно, что Абрамами часто называют детей именно в фалашских семьях Эфиопии. Прабабушка поэта Христина-Регина фон Шеберг, которая была второй супругой Абрама Петровича Ганнибала, родила мужу пятерых замечательных сыновей: Ивана, Петра, Исаака, Якова и Иосифа. Если с Иваном и Петром все ясно, то имена младших отпрысков настораживают. Дедом поэта стал Иосиф Абрамович Ганнибал (1744-1807), который ни капли не комплексовал из-за своего еврейского имени и всю жизнь подписывал корреспонденцию полным именем — Иосиф Ганнибал.

 

Это позже, когда еврейство стало непопулярным, поборники русификации пушкинских корней начали называть предка поэта Осипом Абрамовичем, чтобы сгладить режущее слух антисемитов сочетание. С дедом Пушкина связана интересная пикантная история — он был двоеженцем. При живой супруге Марии Алексеевне Пушкиной он умудрился еще раз жениться на вдове капитана Толстого. Чтобы провернуть это дело, ему пришлось сказаться вдовцом, введя всех в заблуждение.

 

За этот проступок Иосифа Абрамовича судили и, разведя со второй незаконной супругой, сослали служить на Средиземное море. После окончания своей военно-морской миссии дед поэта не вернулся в столицу и провел остаток своих дней в семейном поместье в селе Михайловское. Отцом бабушки русского поэта — Марии Алексеевны Ганнибал (1745-1819), был тамбовский губернатор Алексей Федорович Пушкин. А вот ее мать звали Сарра Юрьевна Ржевская, что вряд ли свидетельствует о ее исконно русском происхождении.

 

Мать Александра Сергеевича, Надежда Иосифовна Пушкина (1775-1836), была дочерью той самой Сарры Ржевской. Если разобраться детально, то эта женщина была наполовину еврейкой, на четверть немкой и лишь немного русской. Глядя на портреты этой женщины легко можно заметить доминирование семитских черт лица. Косвенно подтверждает еврейство поэта и то, что и его отец Сергей Львович Пушкин и он сам состояли в масонской ложе — глобальной секте, имеющей еврейские каббалистические корни.

 

Чтобы исчезли последние сомнения по поводу происхождения А. С. Пушкина, взгляните на этого молодого израильского солдата из эфиопского народа фалаши. Сходство отрицать сложно.

Квентин Тарантино и Борис Пастернак

 

В июне 2004 года на 26-й Московский кинофестиваль, жюри которого возглавлял Алан Паркер, Тарантино приехал презентовать "Убить Билла-2", и московская публика пребывала в ожидании большого культурного события. К большому удивлению сопровождающих, Квентин Тарантино прямо с самолета заявил, что первым делом он должен посетить могилу Бориса Пастернака.

Немногие обратили внимание на его слова, но после обеда, несмотря на проливной дождь, Тарантино уже шел по кладбищенской тропинке в Переделкино. Попросив оператора не снимать, он долго сидел у могилы на траве, прислонившись к памятнику.

А потом сказал, что прилетел только ради этого. Что хотел хоть чуть-чуть приблизиться к человеку, который так повлиял на него. Что знает все его стихи с детства.

Покидая Переделкино, Тарантино увез с собой на память ромашку, как символ того, что "талант - единственная новость, которая всегда нова".

"Не слушай сплетен о другом.

Чурайся старых своден.

Ни в чем не меряйся с врагом,

Его пример не годен.

Чем громче о тебе галдёж,

Тем умолкай надменней.

Не довершай чужую ложь

Позором объяснений. "

Борис Пастернак

 

Справка

С самого начала полномасштабной российской агрессии на Украине, Квентин Тарантино выступил в поддержку Украины и призвал своих фанатов финансово помочь этой стране в противостоянии с агрессором. Чтобы подписчики могли перевести деньги в пользу украинской армии, он распространял ссылки с реквизитами нескольких организаций и фондов в Социальных Сетях. Кстати, начиная с 2022, Тарантино постоянно проживает в Тель Авиве со своей супругой, Даниэлой Пик, дочерью известного израильского певца, Цвики Пика.

 

У Кого Собачье Сердце?

 

Автор: Тамара Эйдельман

 

Готовлюсь к лекции о Булгакове и перечитала «Собачье сердце». Возникло несколько вопросов.

Чем занимался профессор Преображенский до 1924 года?

 

Что он делал во время гражданской войны? Невозможно представить себе его, подвергающимся репрессиям, бегущим из Москвы. Он оставался в занятой большевиками Москве и продолжал работать.

 

Это не обвинение — я не из тех, кто считает, что люди, не желающие эмигрировать, поддерживают режим. Но судя по тексту, главной проблемой в жизни профессора в те годы была пропажа калош в марте 1917-го. Он не голодал — человек, перенесший голод, не будет отчитывать Зину за то, что та готова есть краковскую колбасу.

 

Вокруг Преображенского давно кипят страсти. Одни считают его воплощением старинных добродетелей и благородства. «Я — московский студент», — с гордостью говорит он, отказываясь совершать подлость. Но следующая фраза резко снижает торжественность ситуации: «Филипп Филиппович горделиво поднял плечи и сделался похож на французского древнего короля».

 

Другие считают, что перед нами — карикатурное изображение Ленина, который взялся проводить эксперимент, не понимая, к каким последствиям это приведет.

 

На наше восприятие Преображенского сильно влияет Евстигнеев, у которого профессор получился очаровательным. Смотришь, как он учит Борменталя правильно пить водку и закусывать — и восхищаешься. А в книге описание пира в голодном городе у меня вызывает отвращение.

 

В итальянском фильме «Собачье сердце» роль профессора исполняет мистический Макс фон Сюдов, сыгравший в молодости рыцаря, сражающегося в шахматы со Смертью в «Седьмой печати» Бергмана, а в старости — мрачного Трехглазого ворона в «Игре престолов». Там Преображенский скорее похож на Фауста, выпустившего на волю страшные силы — еще одно распространенное толкование.

 

Но в книге, по-моему, он куда неприятнее. Его квартира кажется раем Шарику, но Дарья Петровна орудует на адской кухне. Самого профессора называют жрецом, — это отсылка к опере «Аида», и сам он мурлыкает марш, который поет жрец Рамфис, отправляя войско на бой. Там есть слова «Смерть без пощады и гибель всем врагам», а сам жрец обрекает героев оперы на смерть.

Профессор — сила, которая распоряжается судьбой Шарика — и Шарикова. И отсюда — мой второй вопрос.

 

Милый Шарик и мерзкий Шариков?

 

Одно из обвинений профессору Преображенскому — он взял хорошую собачку и сделал из нее негодяя. На это возражают, что негодяем Шарикова сделал Швондер.

 

Но первыми словами, разумно произнесенными Шариковым, были: «Отлезь, гнида» — в нем проснулся Клим Чугункин.

 

Фамилию Клима иногда толкуют как отсылку к Сталину: чугун/сталь, хотя мне кажется, что для людей 20-х годов здесь скорее звучала «чугунка» — железная дорога. Но в любом случае Клим, впитавший новую идеологию, превращается в чудовище.

 

Кто виноват? Презирающие его профессор и Борменталь или промывающий слабые собачьи мозги Швондер? Есть сторонники у обоих вариантов.

 

А был ли у Шарикова шанс очеловечиться? В рамках повести явно нет. В российском фильме есть сцена, где Шариков задумчиво смотрит на себя в зеркало — в книге такого нет. Булгаков безжалостнее.

 

В итальянском фильме герой (его зовут Бобиков) вообще милый — плачет от одиночества, влюблен в Зину … а она в него …

 

Но в обоих фильмах если кто и симпатичен — то это собачка. А ведь у Булгакова профессор говорит: «ласковый пес, но хитрый». Голодный пес пресмыкается перед профессором, а увидев, как тот выгоняет Швондера и компанию, сотворяет перед ним «какой-то намаз».

 

Он в восторге от силы профессора, так же как Шариков будет в восторге от силы Швондера и уступит силе Борменталя. А профессор использует силу столь неприятных ему партийных покровителей.

 

Сила правит бал в уютной профессорской квартире, просто на нее претендуют разные персонажи.

И у кого же здесь собачье сердце?

О Корове - Галина Яковлева-Глейх

 

Автор: Галина Яковлева-Глейх

 

Жила-была корова. Она была здорова.

Давала в сутки ровно сто литров молока.

Была в ней стать и сила. На шее бант носила. 

(Надеялась, что встретит надёжного быка.)

 

Быки из той округи мечтали о подругах.

У фермы собирались на тёлок поглазеть.

Решили – той что с бАнтом – не место рядом с франтом

По той простой причине, что нужно похудеть.

 

Корова удивилась – «Худеть теряя силы?

Чтобы обвисло вымя и склеились бока?

Конечно, замуж надо. Но, я такого склада,

Что вряд ли заморочусь на глупого быка.»

 

А, в стаде все худели. Не пили и не ели.

Обзавелись глистами и бегали трусцой.

О молоке нет речи и, каждый божий вечер

К весам, что возле фермы, брели худой толпой.

 

У всех сниженье веса! К быкам нет интереса!

Ночами рассуждают, как губы накачать.

Лечили всех карболкой, но было мало толку.

Пришлось гламурных тёлок на ливер отправлять.

 

Корове (той, что с бАнтом) нашли быка (не франта).

Рога острее пики и, кровью нАлит глаз.

Он за свою корову в клочки порвет любого.

Уж… очень бант красивый… И… вымя в самый раз…

 

Мораль проста – что модно –  в быту совсем негодно.

Плясать под чью-то дудку – юродивых удел.

Смотрите в мир с любовью. Старайтесь быть собою.

И, женихи найдутся. И, ливер будет цел.

Дыхательная Гимнастика при Пневмонии

 

1. Глубокое дыхание

Сосредотачивайтесь на медленном и глубоком дыхании. Попробуйте вдыхать через нос на счет до 4, задерживать дыхание на счет до 2 и выдыхать через рот на счет до 6. Это помогает улучшить объем легочной вентиляции.

2. Диафрагмальное дыхание

Упражнение можно выполнять в положении сидя на стуле или лежа на ровной поверхности. Сперва делается глубокий вдох. В это же время нужно максимально надуть живот, а рукой надавить на нижнюю часть груди. Когда легкие будут наполнены, сделать глубокий выдох, живот втянуть до максимума, а рукой слегка надавить на него.

2. Наклоны в положении сидя

Принять исходное положение – ровно сесть на стул, тело немного наклонить вперед, спина прямая, руки прямые, ладони на коленях. Потянуться вперед, скользя ладонями по ногам, делается глубокий выдох. Плавно вернуться в исходное положение, делая глубокий вдох. Упражнение следует выполнять плавно.

3. Объятья

Сидя ну стуле, расставить ноги на ширине плеч, руки подняты вверх на уровне плеч. Сделать глубокий вдох, после чего обнять себя за плечи. Как только руки их коснулись, делается выдох с рычанием.

4. Упражнение с валиком

Исходное положение – лежа на животе, примерно на уровне пупка подложить под себя валик или массивное полотенце, скрученное рулетом. Плавно согнуть ноги в коленях, делая глубокие вдохи и выдохи.

5. Собачка

Исходное положение – стоя на согнутых коленях и прямых руках, спина прямая. В этом положении медленно и глубоко дышать. Можно в это время рычать или фыркать.

6. Стульчик

Исходное положение – лежа на спине, левая ладонь лежит на груди, а правая на животе. Сделать глубокий вдох грудной клеткой, выпятить живот. Должно появится ощущение, что нижний отдел легких полностью заполнен воздухом. Зафиксироваться в этом положении, после задержать дыхание на несколько секунд. Медленно выпустить воздух и постепенно расслаблять живот.

      7.  Раскрытие грудной клетки

Сядьте на стул, перекиньте эспандер слабого сопротивления за спину, разместите на области лопаток и, скрестив перед собой, возьмитесь за концы. Слегка растяните эспандер, увеличивая давление на заднюю и боковую поверхности тела. На вдохе растяните его еще сильнее и отклонитесь верхней частью корпуса назад. На выдохе вернитесь в исходное положение. Выполните 5-10 повторов упражнения.

1. 8.       Ротация корпуса

Сядьте на стул, выпрямитесь, вытяните руки перед собой. На вдохе разверните корпус вправо, одновременно с этим плавно описывая правой рукой большой полукруг. На выдохе, так же описывая рукой полукруг, вернитесь в исходное положение. Выполните по 5-10 таких движений в каждую сторону.

1. 9.       Плавные скручивания корпуса

Сядьте на стул, обхватите себя руками, разместив ладони на плечах, а локти — на области грудной клетки. На выдохе плавно наклонитесь корпусом вперед, прижмите подбородок к груди. На вдохе выпрямитесь и разведите руки в стороны, раскрывая грудную клетку. Это один повтор. Выполните 5-10 повторов упражнения.

1. 10. Боковые наклоны

Сядьте на стул, левую руку положите на правое бедро, а правую опустите вдоль корпуса. Не прогибайтесь в пояснице. На вдохе вытяните правую руку вверх и плавно наклонитесь корпусом влево, растягивая правую боковую поверхность тела. С выдохом плавно вернитесь в исходное положение. Это один повтор. Выполните 5-10 наклонов в каждую сторону.

1. 11. Наклоны корпуса стоя

Встаньте лицом к стене на расстоянии 20-25 см от нее, вытяните руки вверх, плотно прижмите к стене ладони. Слегка подайтесь корпусом вперед, раскрывая грудную клетку, поясницу расслабьте. Плавно наклонитесь корпусом влево, сгибая левую руку, а правой выпрямленной описывая полукруг по стене. Затем так же плавно наклонитесь вправо, сгибая правую руку и описывая по стене полукруг левой. Это один повтор. Выполните 5-10 повторов упражнения.

Занимаясь гимнастикой, наблюдайте за своими ощущениями. Если позволяет самочувствие, можете увеличить количество повторов. Чувствуете слабость — уменьшите.

 

Манифест - Сестры Ремингтон

 

Манифест

Сёстры Ремингтон

October 27, 2021

 

ℍикогда не стану я частью ваших покорных стад.

Надо мной – никого, один лишь небесный свод.

Даже не оцарапает ничей железный диктат

Цитадели неосязаемой моих свобод.

Я отказываюсь от места в общем строю,

А вы там командуйте хоть парадом планет.

Факт вашего существования я признаю.

Но ваше право мне указывать – нет.

20 Переводов Стихотворения М. Лермонтова «Парус» на Украинский Язык

 

Оригинал

 

М.Ю. Лермонтов

Парус

Белеет парус одинокой
В тумане моря голубом!..
Что ищет он в стране далекой?
Что кинул он в краю родном?..

Играют волны — ветер свищет,
И мачта гнется и скрыпит...
Увы! он счастия не ищет,
И не от счастия бежит!

Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой...
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!

1832

 

Переводы на Украинский Язык

 

1.       Перевод М. Старыцького (1865)

 

Вітрило мріє сиротливе

В блакитнім моря тумані,

Чого шука воно в чужині,

Що кида в рідній стороні?

 

Гуляє вітер, хвиля грає,

І щогла гнеться і рипить...

Воно ж недолі, бач, шукає

І не від долечки біжить!

 

Під ним, як небо, сині хвилі,

Над ним же промінь золотий...

Воно ж шукає бурь, бунтливе,

Буцім-то в бурі є покій?!

 

2.       Перевод М. Старыцького (1883)

 

Біліє парус в самотині

На морі в сизім тумані.

Чого шука він на чужині.

Що кида в рідній стороні?

 

Бурхоче вітер, хвиля грає,

І щогла хилиться гнучка...

А він, пак, щастя не шукає,

І не від щастя утіка!

 

Під ним блакить ясніша неба.

Над ним проміння злотом б‘є:

Йому ж, свавольцю, бурі треба.

–Неначе в бурі спокій є!

 

3.       Перевод Днипровой Чайки (1884-85)

 

Біліє парус самотинний

В морській блакитно-синій млі...

Чого шука він на чужині?

Що кинув він в своїй землі?

 

Бурхає вітер, хвиля грає,

І рипа щоглиця гнучка...

Дарма! Він долі не шукає

І од недолі не тіка.

 

Ясніше неба хвиля сяє,

А зверху промінь золотий,

А він, бунтливий, бур благає,

Неначе в бурях супокій!

 

4.       Перевод М. Чэрнявського (1890)

 

Біліє парус в самотині

На морі синьому у млі...

Чого шука він на чужині?

Що в рідній кинув він землі?

 

Хлюпочуть хвилі, вітер грає,

І щогла гнеться і скрипить...

Але не щастя він шукає

І не від щастя він біжить!

 

Під ним вода ясніш блакиті,

Над ним світ сонця золотий;

А він, звитяжець, бурю стріти

Жада, мов спокій є у їй!

 

5.       Перевод П. Тычины (1930)

 

Одне лише вітрило мрітне

У мрінні моря маревен...

Чого блукає кругосвітнє?

Кого лишило там ген-ген?

 

Нахлине вітер, глиб подасться,

І щоглу з свистом натяга...

Гей-гей, воно й не прагне щастя,

І не від щастя одбіга!

 

Під ним струміння блакитнясте,

Над ним одсончин золочин.

Воно ж все рветься в поринасте,

Немов у бурях є спочин.

 

6.       Перевод М. Хмарки (1934?)

 

Біліє парус в морі синім –

В блакитно-сивім тумані...

Що він лишив на батьківщині?

Чого шука на чужині?

 

Скрипить і хилиться щоглина,

І вітер свище і шумить...

Ні! Не по радощі він плине

І не від радості біжить!

 

Під ним блакить струї блискоче

Над ним проміння сонце ллє.

А він, бентежний, бурі хоче,

Неначе в бурях спокій є.

 

7.       Перевод М. Драй-Хмары (1935)

 

Біліє парус самотою

У синій моря далині..

Чого шукав він у просторі?

Що в рідній кинув стороні?

 

Буяє вітер, хвиля грає,

Скрипучу щоглу порива.

Та гей! він щастя не шукає

І не від щастя відплива!

 

Під ним блакить ясну, без журу

Золотить сонце з височин,

А він, бентежний, кличе бурю,

Немов у бурях є спочин.

 

8.       Перевод В. Сосюры (1936)

 

В тумані моря голубому

там корабель, мов дальній дим,

що він шука в краю чужому,

що загубив в краю своїм?

 

Але він щастя не шукає

і не від щастя він біжить.

Круг нього море з вітром грає,

і щогла гнеться і шумить..

 

Під ним вода, як блиск лазурі,–

над нього промінь золотий..

А він чекає все на бурі,

неначе в бурях – супокій.

 

9.       Перевод Г. Трылиського (1937)

 

Самотній парус і печальний

Біліє в морі, в тумані...

Що він шука в країні дальній?

Що кинув в рідній стороні?

 

Свистять вітри і хвилі грають,

Щогла вискрипує гінка...

О ні, він щастя не шукає

І не від щастя утіка.

 

Під ним струмінь ясніш за просинь,

Над ним блискучий промінь б‘є,

А він, бентежний, бурі просить,

Так, ніби в бурях спокій є!

 

10.   Перевод Н. Забилы (1936)

 

Біліє одинокий парус

На морі, в синім тумані.

В які краї він лине зараз?

Що кинув в рідній стороні?

 

Бушує море, вітер виє,

А щогла гнеться і рипить.

Здобути щастя вій не мріє

І не від щастя геть біжить..

 

Під ним – ясні блакитні хвилі,

Над ним проміння сонце ллє,

Та бунтареві бурі милі.

Неначе в бурях спокій є!

 

11.   Перевод Н. Забилы, Парус (1939)

 

Самітний парус тихо має

На морі, в синім тумані

Чого він прагне в дальнім краї?

Що кинув в рідній стороні?

 

Хлюпочуть хвилі, віє вітер,

І щогла гнеться і рипить.

Він щастя не шукає в світі

І не від щастя геть біжить

 

Під ним блакитний струмінь сяє,

Над ним – проміння золоте,

А вій, бентежний, бур благає.

Неначе в бурях спокій є!

 

12.   Перевод К. Дрок (1939)

 

З туману моря виринає

Самотини парус вдалині...

Чого по світу він шукає?

Що кинув в рідній стороні?

 

Хлюпочуть хвилі, вітер виє,

І щогла гнеться і скрипить...

О ні, про щастя він не мріє

І не від щастя він біжить.

 

Під ним лоток світліш лазурі,

Над ним же промінь золотий,

А він, бунтівний, просить бурі.

Неначе в бурях – супокій.

 

13.   Перевод Ф. Мыцык (1939)

 

Один – біліє й поринає

В тумані моря голубім...

Чого шукає в дальнім краї?

Що вій лишив в краю своїм?

 

Шумують хвилі, вітер грає,

і мачта хилиться стрімка...

О, ні! – він щастя не шукає

І не від щастя утіка!

 

Під ним вода ясніш лазурі,

Над ним проміння сонце ллє,

А він, бунтарннй, просить бурі,

Неначе в бурях спокій є!

 

14.   Перевод М. Тэрэщенко (1946-1951)

 

Біліє парус одинокий

В морськім тумані голубім...

По що пливе він в світ широкий?

Що кинув він в краю своїм?

 

Вирують хвилі, вітер грає,

І щогла хилиться струнка...

Дарма! – він щастя не шукає

І не від щастя утіка!

 

Під ним ясні струмки лазурі,

Над ним проміння виграє,–

А він, бентежний, просить бурі,

Немов у бурях спокій є!

 

15.   Перевод И.Пучко, Парус (1971)

 

Біліє парус в синім морі,

Один в туманній далині...

Що він шука в чужім просторі?

Що кинув в рідній стороні?

 

Вітрюга свище, хвиля грає,

І щогла гнеться і скрипить..

На жаль, він щастя не шукає

І не від щастя в даль біжить!

 

Під ним блакить ясна плескоче.

На нього сонце злото ллє...

А він, бентежний, бурі хоче,

Неначе в бурях спокій є!

 

16.   Перевод И. Глынського (1978)

 

Самітний білий парус лине

У голубій морській імлі...

За чим він мчить в чужі країни?

Що в рідній залишив землі?

 

Вирують хвилі, свище вітер,

І щогла гнеться та скрипить...

Не щастя він шукає в світі

Та й не від щастя в море мчить...

 

Під ним шумить вода не хмура.

Над ним – край сонця золотий.

А він, бунтливий, прагне бурі.

Неначе спокій саме в ній.

 

17.   Перевод В. Ляшкевича

 

Біліє парус одинокий

У далі моря голубій...

Що він шукає в млі далекій?

Що губить в стороні своїй?..

 

І хвилі. Й вітер віє віще,

І гнеться щогла, і скрипить...

О, щастя, певно, й там не ближче

І не од щастя він біжить.

 

Під ним - прозоріше лазурі,

над ним - проміння злотий рій...

А він бунтує - просить бурі,

неначе в бурях супокій!

 

18.   Перевод Л. Первомайского

 

Самотній парус ген біліє

В морськім блакитнім тумані.

Що він знайти в чужині мріє,

Що в рідній кинув стороні?

 

Лютує вітер, хвиля грає,

І щогла гнеться і скрипить,—

Дарма, він щастя не шукає

І не від щастя геть біжить.

 

Над ним струмок ясніш лазурі,

День золотий над ним встає,

А він, мятежний, прагне бурі,

Неначе в бурі спокій є.

 

19.   Перевод М. Зерова

 

В блакитному тумані моря
Біліє парус самітний.
Чого шука він в тім просторі?
Чом в ріднім краї він чужий?

Лютує хвиля, вітер грає
I щогла гнеться і тріщить;
Та й там він щастя не шукає,
Та й не од щастя він біжить.

Вода під ним — блакить прозора,
Над ним — проміння виграє,
А він благає бурь у моря,
Немов спокiй у бурях є.

 

20.   Перевод П. Полунина

 

Біліє вітрило самотньою

У тумані моря блакитному! ..

Що шукає він у країні далекої?

Що кинув він у краю рідному? ..

 

Грають хвилі - вітер свище,

І щогла гнеться і скрипить ...

На жаль! він щастя не шукає,

І не від щастя біжить!

 

Під ним струмінь світліше блакиті,

Над ним промінь сонця золотий ...

А він, бунтівний, просить бурі,

Неначе в бурях є спокій!