Лев Толстой очень любил детей

 

Лев Толстой очень любил детей. Бывало, приведет  в  кабинет штук  шесть,  всех оделяет. И надо же: вечно Герцену не везло - то вшивый достанется, то кусачий. А попробуй поморщиться - хватит костылем.

 

Литературный анекдот про любвеобильного к детям Льва Толстого я помню с детства. Но, как оказалось, он является лишь одним из достаточно обьемного сборника, коему посчастливилось даже в 1998 году стать книжкой.

 

Сборник гротескных литературных анекдотов «Весёлые ребята» — совместное произведение сотрудников редакции журнала «Пионер» книжного графика Натальи Доброхотовой-Майковой и художника-нонконформиста Владимира Пятницкого. Созданы они были в 1971–1972 годах и ходили в самиздате в фотокопиях — пишущая машинка тут годилась плохо: «Весёлые ребята» — своеобразный комикс. Без иллюстраций они теряют половину смысла, хотя многие анекдоты о Пушкине, Гоголе, Вяземском, Чернышевском, Тургеневе, чуть что уезжающем в Баден-Баден, или «Ф. М. Достоевском (царствие ему небесное)», широко ходили и в ксерокопиях, а в конце 80-х — начале 90-х отдельные тексты печатали в газетах анонимно, причём авторство нередко приписывалось Даниилу Хармсу.

Некоторые работы цикла — по преимуществу графические и потому остались малоизвестными, например геометрическая композиция про любовь бегемотов, которую наблюдал Ф. М. Достоевский (царство ему небесное), с концовкой: «и ничего сложного в этой науке нет». Другой пример филологического анекдота, не поддающегося пересказу:

Однажды Гоголь шёл по Тверскому бульвару (в своём виде) и встретил Пушкина. «Здравствуй, Пушкин, — говорит, — что ты всё стихи да стихи пишешь? Давай вместе прозу напишем». «Прозой только ............ хорошо», — возразил Пушкин.

В нём отразились и знаменитые отточия в «Евгении Онегине», и пушкинские фривольности, цензурировавшиеся в изданиях, и легенда о сюжете «Мёртвых душ», подаренном Гоголю Пушкиным. Вообще, при всём своём видимом абсурдизме и нелепости анекдоты полны литературных аллюзий и особенно насмешат читателя, знакомого, например, с дневниками Софьи Андреевны Толстой или Анны Григорьевны Достоевской.

Наталья Доброхотова вспоминает, что иллюстратором везде выступал Пятницкий, а тексты писали вместе: «Пятницкий был великий мастер завершающего штриха. Я, например, произношу: — Гоголь только под конец жизни о душе задумался, а смолоду у него вовсе совести не было. Однажды невесту в карты проиграл. — Володя добавляет: — И не отдал».

История «Ребят» началась с того, что главного редактора «Пионера» Наталью Ильину за какое-то проявление свободомыслия отправили на пенсию. Сотрудники и внештатные авторы втайне составили для неё памятный рукописный номер журнала. В нём Доброхотовой и Пятницкому досталась рубрика с анекдотами о великих писателях, которую в «настоящем» журнале вёл Евгений Рейн. Написав первые два анекдота, соавторы уже не могли остановиться — источником вдохновения были первоначально народные (часто неприличные) анекдоты о Пушкине и в первую очередь тот же Хармс, отчётливо проглядывающий в макабрическом тексте о Достоевском, у которого засорилась ноздря и лопнула перепонка в ухе. Со временем, однако, цикл сложился в цельную и своеобразную книгу со сквозными сюжетами — Гоголь бесконечно переодевается Пушкиным, Лермонтов мечтает увести у того же Пушкина жену, а Лев Толстой, разумеется, любит детей:

Лев Толстой очень любил детей. Бывало, приведёт в кабинет штук шесть, всех оделяет. И надо же: вечно Герцену не везло — то вшивый достанется, то кусачий. А попробуй поморщиться — хватит костылём.

 

Ну еще парочку на посошок:

Лев Толстой очень любил детей. Однажды он шел по  Тверскому

бульвару  и  увидел впереди Пушкина. "Конечно, это уже не ребе-

нок, это уже подросток, - подумал Лев Толстой, - все равно, дай

догоню и поглажу по головке". И побежал догонять Пушкина.  Пуш-

кин  же, не зная толстовских намерений, бросился наутек. Пробе-

гая мимо городового, сей страж порядка был возмущен неприличной

быстротою бега в людном месте и бегом устремился вслед с  целью

остановить.  Западная пресса потом писала, что в России литера-

торы подвергаются преследованиям со стороны властей.

 

Гоголь  читал драму Пушкина "Борис Годунов" и приговаривал:

"Ай да Пушкин, действительно, сукин сын".

 

Лев Толстой очень любил детей, а взрослых терпеть  не  мог,

особенно  Герцена. Как увидит, так и бросается с костылем и все

в глаз норовит, в глаз. А тот делает вид, что не замечает.  Го-

ворит: "Ох, Толстой, ох, Толстой..."

 

Однажды  Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к Дер-

жавину Гавриле Романовичу. Старик, уверенный, что перед  ним  и

впрямь Пушкин, сходя в гроб, благословил его.

 

Пушкин сидит у себя и думает: "Я гений, и ладно. Гоголь то-

же  гений. Но ведь и Толстой гений, и Достоевский, царствие ему

небесное, гений. Когда же это кончится?" Тут все и кончилось.

 

Источники и дополнительная информация:

https://polka.academy/materials/682

http://www.lib.ru/ANEKDOTY/charmes.txt